Изучение народов-путников в наше время весьма популярно. Пожалуй, каждый исследователь других миров хоть раз за свою проффессиональную жизнь изучал хоть один такой народ. Большинство же возвращаются к этой теме вновь и вновь. Трудно понять, что в этих народах вызывает такой интерес всех специалистов нашей области, от начинающих, до выскоквалифицированных с межмировым именем. Возможно, исследователь видит существ, похожих на него самого. Он ведь тоже воплощает постоянное движение. Ему тоже долго не сидеть на месте. Часто исследователь уже не возвращается домой, а, набравшись сил в гостях у дружественного цивилизованного народа, продолжает свой путь. И он знает, что конца пути этому не будет, потому что миры не кончатся никогда. Что же до того, что исследователь рано или поздно устанет - так он не верит, что такое возможно. Да и в самом деле у него не опустятся руки никогда. То существо с его внешностью, у которого через много времени (а сколько? Никто не знает, он уж и сам давно сбился со счёту, это в первые несколько вылазок доставляет особое удовльствие персчитывать местное время в родное, а потом уже забываешь, какое время для тебя родное) кончатся силы и появится желание остаться вот здесь и прекратить эти метания - это будет уже кто-то другой, не он. Возможно, также, исследователь видит в этих народах своеобразное предостережение самому себе, потому как эти путники, в большинстве своём, уже давно не помнят о цели своего пути и бредут просто потому, что бредут. И для нас очень важно бывает вовремя посмотреть на них, чтобы не забывать о том, ради чего мы начинаем наши бесконечные странствия.
Но тот народ, о котором расскажу вам я в этом кратком отчёте (да, я, как видите, тоже буду говорить об очередном народе-путнике), сильно отличается от ему подобных. Он отличается тем, что совсем не похож ни на один из входящих в наше сообщество и тем особенно интересен. Да, мной движут не психологические мотивы и не мода, а чистое стремление к познанию не познанного, того, с чем мы ещё не сталкивались. Кроме того, для сообщества, бесспорно, интересно будет познакомиться с жизнью народа, образ жизни которого чужд всем нам. Кто знает, возможно совсем скоро и они войдут в наше сообщшество, хоть сейчас это и кажется безумием.
Наименование "вардочеры" появилось во времена первых (не слишком удачных) попыток расшифровать местный язык. Первые исследователи этого мира пришли к выводу, что его обитатели называют себя вардочерами, а свой мир - Валлах. Более детальное изучение особенностей данного народа, о которых я расскажу далее, заставило меня усомниться в тончности этих сведений. Однако, учитывая отсутствие у меня какой-либо более достоверной информации по этому вопросу, а также сложившуюся практику использвания первых названий до тех пор, пока народ не становится равноправным партнёром народов нашего сообщества и не высказывает своих предпочтений в его наимаеновании, я далее буду пользоваться этими назвниями.
Валлах - малоинтересный плоский (в гешдемологическом смысле) пустынный мир, ограниченный сверху небесной твердью. Разнобразие рельефа сведено к минимуму. Большая часть мира покрыта песком. Среди собственно пустыни встречаются своеобразные водоёмы, жидкость которых и служит пищей для вардочеров. Других обитателей мира не выявлено, растительность не обнаружена. Какие-либо светила отсутсвуют. Водоёмы создают слабое свечение, которое переотражается от песка и небесной тверди. Высота неба типична для миров такого типа, глубина земли неизвестна. Нет также сведений о типах пород, залегающих под обширным песчаным слоем (о котором известно только то, что он заметно глубже типичной для данного типа миров полной глубины земной тверди). Высказывались также предположения об отсутствии ограничений мира снизу. О боковых границах тоже нет достоверных сведений. Ничего не известно и об истории мира. Физика мира типична для своего типа. Столь малое количество сведений обычно объясняют неоднородность хода естественного времени на Валлахе. Более подробные сведения об этом читатель может почерпунть из сеферологических отчётов, написанных моими коллегами. Перед тем, как перейти к теме моих исследований, я отмечу также высокую отражающую способность песка и небесной тверди, существенную искажённость формы последней (столь сильную, что делались предположения об осколочном проихождении Валлаха, но его огромные поперечные размеры и значительная глубина ставят эту гипотезу под сомнение) и сильные ветры, наличествующие у поверхности пустыни. Кроме того, наблюдается слабое затухание звука в воздухе (а по некоторым данным даже незначительное усиление), не имеющее каких-либо разумных объяснений.
Вардочеры, в целом, типичные жители пустынных миров. Однако, есть и заметные отличия. Нет никаких сведений о размножении вардочеров. Также между различными представителями вардочеров не найдено никаких отличий, которые можно было бы считать возрастными. Появление новых вардочеров в Валлахе на данный момент не объяснено. О смертности населения будет сказано позднее. Также необычным является наличие всего одного продукта в рационе питания. Но эта особенность меркнет перед вышеуказанной, а также перед культурологическим совеобразием, описанным ниже. Вардочеры обладают высокоразвитыми зрением, слухом, и речью.
Плотность населения Валлаха весьма мала. Большинство Вардочеров за свою жизнь ни разу не встречают ни одного другого представителя своего народа. Это накладывает особый отпечаток на язык и культуру, и, казалось бы, делает их существование вовсе невозможным. Тем не менее, они достигли достаточно высокого развития. Это объясняется указанными выше сеферологическими особенностями данного мира. Многократно переотражённый свет и разносимый ветром, почти не затухающий звук делают возможной коммуникацию между вардочерами. Однако комуникация эта, очевидно, заметно отличается от привычной нам. Вопрошающий всегда получает ответ, но не на то, что он спрашивал и не от того, у кого спрашивал. Они видят перед собой не своего собеседника. Они говорят, но слова их перемешиваются с другими и будут услышаны не тем, к кому они обращались. Влияние этих особенностей на формирование языка весьма неоднозначно. С одной стороны, вардочер не чувствует прямого отклика на свои слова и действия от окружающего мира. Ниже мы убедимся, что это касается всех сторон его жизни, но сейчас остановимся лишь на коммуникации. Ясно, что отсутствие прямого отклика всегда заметно снжиает мотивацию к развитию навыка. Однако, в силу каких-то неизвестных причин, вардочеры всё-таки вступили на путь развития речи. Из-за отсутствия каких-либо сведений об истории мира мы не будем обсуждать, что послужило к этому толчком. Нам остаётся лишь принять как факт то, что язык вардочеров начал своё развитие и это развитие не остонавливалось ни перед какими трудностями. Нам остаётся лишь понять, каким должен быть язык, пригодный для общения в таких условиях. Надо заметить, что каждый вардочер слышит практически всех своих сородичей одновременно, поэтому развитие речи каждого индивидуума происходит в одинаковых условиях. Каждый вардочер стремится подражать звукам, которые он слышит. Следует заметить, что, хотя звуки издаваемые ими одинаковы, смысл, в них вкалдываемый может различаться. Однако, детальные психоскопические исследования показывают, что они все говорят на практически одинаковом языке. Объяснить это можно сложными саморганизационными процессами на фоне однородности Валлаха.
Из-за отсутствия каких-либо сведений об истории данного мира, мы не можем описать этот процесс более детально. Однако, используя для общения один и тот же язык, вардочеры не всегда понимают друг друга. Нельзя ведь забывать об искажениях, которые получаются при наложении слов всех вардочеров. Вот по этой причине, каждый из них, анализируя услышанное, вычленяет из него понятные ему слова, а всё остальное "отбрасывает", что видно из всё тех же психоскопических исследований. Однако, более развитые вардочеры анализируют также и "отбрасываемые" звуки. Среди них они выделяют шум (возможно, термирн здесь не совсем корректен и следует употреибть словосочетание "звуки природы" или даже слово "музыка", поскольку от этого шума некоторые вардочеры исптывают эстетическое наслаждение) и то, что они принимают за слова на другом языке. Высокая обучаемость позволяет вардочерам выучить этот язык (который никогда не существовал в действительности) и научиться на нём говорить. В результате в каждый момент времени часть вардочеров говорит не на едином для валлаха языке, а на одном из дополнительных. При этом, слова на основном языке могут быть восприняты другими, как "иностранные" и наоборот. Несмотря на то, что все диалоги иллюзорны, речь ваодочеров выполняет свою функцию: она служит для передачи информации. Это видно из того, что мысли, зардовшиеся у одного из варчдоверов распространяются по всему Валлаху, в то время как совсем без коммуникации это было бы невозможно, даже несмортря на высокою однородность Валлаха. Однако, обмен информацией происходит не между отдельными индивидами, но между одним вардочером и всеми остальными вместе взятыми. Это значительно осложняет общение между местным населением и исследователем, которому кроме языка нужно освоить ещё и общение со всем населением сразу. При этом ему всякий раз следует ждать, пока его слова не переотразятся достаточное количество раз, чтобы быть услышанными достаточным количеством вардочеров, поскольку ответы каждого из них не будут нести никакого смысла, да и вообще будут неотделимы от общего потока звуков. Лишь наложение ответов всех (ну или болшьшого их количества: мы ведь-по прежнему ничего не знаем об их количестве, даже конечно оно или нет) вардочеров, благодаря какому-то неизвестному нам механизму, возникшему, видимо, в результате самоорганизации, имеет какой-то смысл.
Отдельно следует сказать, что многократно переотражённый свет, который падает на зрительные органы вардочеров создаёт в их мозгу множество зрительных образов. Некотороые из них они принимают за своих сородичей, другие же - за элементы ландшафта, растительность, животных и даже плоды собственных трудов, включая строения, посуду и инструменты для работы. Хотя на самом деле они лишь перемешивают песок, который затем разносится ветром, благодаря совместному труду им удаётся создать иллюзию высокоразвитой цивиллизации.
В самом начале я заявил, что буду расказывать о народе-путнике. Да, с формальной точки зрения, как и большинство народов, населяющих пустнные миры, вардочеры являются народом-путником. Они ведут кочевой образ жизни, который на настоящий момент нельзя объяснить жизненной необходимостью: они вполне могли бы поселиться около одного водоёма с питательной жидкостью. Вместо этого они идут от одного к дургому, терпя лишения и жажду по дороге. Именно это и заставляет нас соответствующим образом классифицировать этот народ. Однако, на этом сходства заканчиавются. Они не путешествуют ни все вместе, ни небольшими группами. Каждый вардочер идёт отдельно от других. Нет и единого направления путешествия, все идут в разные стороны и из-за отсутствия ориентиров постоянно меняют направление движения. Последнее роднит их с народами-бродягами, к которым их отнести нельзя по причине отсутствия вкрапления в зону обитания других народов (поскольку таковых в Валлахе нет).
Следует отметить, что перемещение по Валлаху не связано напрямую с перемещениями по миру иллюзий. Вардочер должен всё время идти, чтобы только оставаться на месте. Если же он остановится, то ему покажется, что он "отстал" от мира. Он перестаёт понимать смысл зрительных образов, не может больше вычленить знакомые слова в потоке звуков. Из-за высокой нагрузки на психику он переходит в странное состояние. Наша исследовательская группа не определилась до конца с его названием. Одни считают, что он умирает, другие - что он лишь впадает в долгий сон. В пользу первой версии говорит то, что нам ни разу не удавалось видеть "пробуждения" из этого состояния. С другой стороны, тело, оставшееся на поверхности должно быть рано или поздно заметено песком (что происходило на наших глазах) и постепенно опускаться вглубь. Никаких тел на большой глубине локаторы не выявили. Кроме того, если вардочеры смертны, то необъяснимой является их высокая численность при отсутствии каких-либо механизмов размножения.
Незнание того, что для понимания языка вардочеров необходимо двигаться, привело к провалу все предшествовавшие нашей экспедиции. Когда мы это поняли, у нас оставался один вопрос: как, не будучи вардочером, понять, по какой траектории нужно двигаться? Ответ, хоть он и очевиден, пришёл далеко не сразу: нам следовало "следить" за каким-либо вардочером. Оставались технические трудности: во-первых, вардочеры крайне пугаются, встретившись с объектами, не принадлежащими их илюзорному миру, поскольку они не подчиняются привычным им законам. Во-вторых, для чистоты эксперимента следовало наблюдать точно с того места, на котором находился вардочер и где исследователь, соответственно, находиться не мог. Однако, когда, благодаря современным технологиям, все эти проблемы удалось решить, нам удалось значительно дополнить сведения, полученные из психоскопических исследований.
Итак, опишем жизнь вардочера. Мы не можем начать с его рождения, поскольку не знаем, где и как оно происходит. Однако, нам известно, что на Валлахе всегда существует некоторое количество вардочеров с "пустой" памятью. Связанно ли это с её внезапной потерей, или же такими они появляются на свет мы не знаем. По физическому развитию они не отличаются от других. Он видит и слышит то же, что и другие, но не может ничего понять. Первое, что с ним проиходит - это осознание собвственной индивидуальности. Но процесс этот отличается от аналогичного у других народов. Вардочер запоминает первые звуки и зрительные образы, которые он видит и слышит в тот момент, когда внезапно "просыпается" (до этого он долгое время пребывает в сомнамбулическом состоянии). Именно это он и отождествляет с собой.
Следующий этап - освоение мира. Не Валлаха, а иллюзорного мира. Он начинает различать зрительные образы, осваивает основной язык Валлаха, обучается использованию несуществующих инструментов, читает никем не написанные книги. Он может также освоить один (или больше) из дополнительных языков Валлаха. Этот этап его жизни может длиться сколь угодно долго. Однако, значительная часть вардочеров в какой-то момент фиксирует свои представления о мире и отказыватся как-либо их менять. Если они увидят образ, которого не видели раньше, или услышат незнакомое слово, то они, скорее всего, просто ничего не заметят.
Как и многие другие народы-путники, вардочеры интересуются целью своего пути (они не осознают, что идут, поэтому вопрос звучит несколько иначе и более нелепо: "в чём смысл нашей жизни?"), при этом столь же безрезультатно, как и их товрищи по несчастью. Впрочем, тема эта интересует не всех вардочеров. Ответы, к которым они приходят весьма различны. Одни из них счиатают, что смысл в том и состоит, чтобы идти. Но наступает момент, когда идти они уже больше не могут, а глаза их уже закрыты (навсегда или на долгий срок - какая разница?), но в мыслях они ещё долго будут идти, пока не неаступит момент, когда и эта иллюзия исчезнет.
Другие видят смысл в познании иллюзорного мира. Но напступает момент, когда они уже не воспринимают ничего нового, хотя им кажется, что познание продолжается. В дальнейшем их постигает та же участь, что и остальных.
Третьи как-то догадываются, что всё, что вокруг них - иллюзия. Они пытаются освободится от неё. Разные представители этой группы делают это разными способами. И некоторым из них это удаётся. Однажды они понимают, что ничего не видят. Только они не понимают, почему это произшло. А произшло это потому, что видеть им и нечего, ибо глаза их закрыты и они больше никуда не идут.
Самые решительные в какой-то момент приходят к выводу, что всё бессмысленно и нужно остановить своё безумие. И они останавливаются, в чём ничем не отличаются от всех прочих.
Как уже упоминалось выше, вардочеры редко по-настоящему встречаются друг с другом. Если же такое происходит, они либо, занятые изучением иллюзий, не замечают друг друга вовсе, либо получают серьёзный удар по психике. И во всех известных нам случаях они после этого расходятся в разные стороны (если потрясение не столь сильно, что один из них или оба прекращают свой путь).
Редко они добираются и до водоёмов с питательной жидкостью. Напившись вдоволь, они, как правило, как можно быстрее покидают это место и забывают о нём. Этого запаса им хватит надолго. По крайне мере ни одного из них мы не нашли истощённым. Некоторые бывают потрясены увиденным и останавливаются там. Есть и такие, кто делает это сознательно, поняв, что именно здесь им лучше всего. Но и у тех, и у дургих одна судьба, такая же, как у остальных.
Нам трудно понять жизнь существ, столь отличных от нас. Мы можем лишь радоваться, что мы не такие, что наш мир реален, что у нас есть великие цели, ради которых стоит жить.
